Новостной казачий портал

Суриков Василий Иванович

Суриков Василий Иванович — гениальный исторический живописец. Его предками были ранние выходцы с Дона, пришедшие в Сибирь с отрядом Ермака Тимофеевича. Суриковы вспоминаются в числе основателей Красноярского городка, а Илья и Петр Суриковы как участники в борьбе за сохранение в нем казачьего общественного строя, выразившейся в бунте против произвола царских воевод Мирона Башковского и Семена Дурново. Не менее известны от старых времен и казачьи предки матери Сурикова Прасковьи Федоровны ур. Торгошиной.

Рос Суриков в небогатой, но культурной семье. Его отец и два дяди были офицерами, в их доме нередки были серьезные книги и столичные журналы. Слышал от них молодой Суриков и о казачьем прошлом, а всю жизнь Сибирских Казаков имел возможность наблюдать сам в непосредственной близости. Духовная связь с нею сохранилась в нем навсегда.

Отец художника умер, когда ему было только 11 лет. Началось время малой материальной обеспеченности. Из-за нужды он не смог окончить даже полного курса местной прогимназии. Надо было помогать семье, и он поступил на должность мелкого чиновника в Енисейское губернское правление. Здесь молодого Сурикова узнали, как художника-самородка. Его рисунки находили в папках деловых бумаг. Обнаружив их случайно, губернатор Замятин пришел от них в восхищение и тотчас же переслал их образцы в Петербургскую Академию Художеств. Оттуда пришел ответ, что Суриков несомненно обладает талантом, и что ему следовало бы учиться живописи. Но для этого нужны были деньги, а их едва хватало и на жизнь. Помог делу сибирский золотопромышленник и меценат Кузнецов. Он снабдил Сурикова необходимыми средствами для учения и для проживания в столице, куда тот вскоре и отправился.

В Петербурге Суриков попал в школу живописи и, пройдя ее трехгодичный курс в несколько месяцев, был принят в Академию Художеств. В 1875 г. он ее окончил с золотой медалью. Сразу после этого ему дали возможность работать при росписи стен новопостроенного в Москве храма Христа Спасителя, взорванного большевиками.

С этого времени начинается и вдохновенная разработка давно задуманного и выношенного замысла, воплотившегося потом в картине «Утро стрелецкой казни».

В 1878 г. С. женился на француженке, родившейся в России. А так как по тем временам гениальность не всегда приносила жизненные блага, молодым иногда приходилось перебиваться, кое-как справляясь с нуждой. «в восемьдесят первом году летом, — рассказывал художник, — поехал я жить в деревню под Москвой, в Перерву. Жили в избушке нищенской. Жена с детьми. В избушке темно и тесно. И выйти нельзя — все лето дождь». Зато здесь, в обстановке какой-то ссылки, осенила его идея картины «Меньшиков в Березове». В дальнейшие годы его кисти принадлежали не менее гениально задуманные и выполненные полотна: «Боярыня Морозова», «Покорение Сибири Ермаком», «Переход Суворова через Альпы», «Степан Разин», «Взятие снежного городка», множество этюдов на тему «Красноярский бунт», которую ему не удалось выполнить так же, как начатую и незаконченную картину «Княгиня Ольга встречает тело князя Игоря».

В 1889 г. С. стал вдовцом.

Художественные критики и биографы Сурикова находят истоки его творческих идей в жизнеописании «красноярского Казака Василия Сурикова», а в темах выполненных им полотен примечают отсветы его казачьего происхождения, его казачьего воспитания. Так или иначе, Сурикова влекут к себе те темы, где дух торжествует над материей. Внимание художника сосредоточено на людях могучей воли, людях отважных, непокорных, глубоко верящих в свою правоту, которым не страшны ни пытки, ни смерть. Эти свойства он обнаруживает и в казачьих героях, и поэтому изображает их. Не раз писал Казаков и с натуры. «Помните, — рассказывал он, — у меня там стрелец с черной бородой, «как агнец жребию покорный», -это Степан Федорович Торгошин, брат моей матери, а бабы, это, знаете ли, у меня в родне были такие старушки-сарафанницы, хоть и Казачки». «В типе боярыни Морозовой, тут тетка одна моя Авдотья Васильевна, что была за дядей Степаном Федоровичем Торгошиным. Она к старой вере стала «склоняться» (Максимилиан Волошин). Фельдмаршала Суворова писал он с одного старого казачьего офицера. Летом 1893 г. он посетил Дон в поисках натур для «Ермака». Зарисовывая там в альбомы лица, пейзажи, бытовые предметы, Суриков одновременно изучал казачью историческую литературу. Он был горд, что Донцы признавали его своим человеком, подхваливали: «Иш, говорят, еще не служил, а ездит хорошо». Он показывал им свои зарисовки и был чрезвычайно доволен, что Казаки признавали в них свой тип. «Мы, Сибирские Казаки, — писал он брату, — происходим от Донских Казаков, потом Уральские и Гребенские… Душа так и радуется, что мы с тобой такого роду хорошего, казачьего роду».

Суриков в искусстве вознесся до мировой величины. Он сумел не только постигнуть сущность некоторых исторических эпох, но и воскресил их мощью своего гения при помощи линий и красок, вернул к жизни и опального вельможу, и старух из московской толпы, и рядовых бойцов из отряда Ермака Тимофеевича, и всех тех, кто живыми глазами смотрит с его полотен. В немых, казалось бы, неподвижных фигурах его картин чувствуется вечная динамика, дыхание давно прошедшей жизни. Не напрасно он приобрел мировую известность и звание академика.

Суриков умер в Москве 6 марта 1916 г. Похоронен рядом с женой на Ваганьковском кладбище.