Новостной казачий портал

Некоторые особенности ментальности казаков

По образному выражению И.В. Герасимова: «Мода на термин «менталитет» во много раз превосходит и опережает опыт реального прикладного освоения этой гипотезы» .

Однако данный термин прочно укрепился не только в научном обороте, но и в живой речи и, скорее всего, не столько по причине моды, сколько потому, что в русском языке нет понятия, полностью адекватного ему. В данной статье термин «ментальность» используется как понятие, производное от другого ныне модного термина «менталитет». По мнению ряда исследователей, менталитет — то же, что и традиционное сознание, то есть — система мировоззрения, основанная на этнической картине мира, передающаяся в процессе социализации и включающая в себя представления о приоритетах, нормах и моделях поведения в конкретных обстоятельствах.

Таким образом, ментальность — это некое свойство традиционного этнического сознания особым образом отражать (и выражать своим поведением) определенную этническую картину мира. Этническая картина мира, в свою очередь, — это представления человека о мире, сформировавшиеся на основании определенных культурно-ценностных доминант. Представления эти отчасти осознаваемые, отчасти бессознательные. В целом этническая картина мира есть проявление защитной функции в ее психологическом аспекте.

Ментальность таким образом выступает как совокупность бессознательных комплексов, складывающихся в процессе адаптации человеческого коллектива (этноса) к окружающей природно-социальной среде и выполняющих в этнической культуре роль основных механизмов, ответственных за психологическую адаптацию этноса к окружающей среде. Эти бессознательные образы, включенные в систему этнических констант тем или иным образом, определяют характер действия человека в мире. Последний специфичен для каждой этнической культуры. Ментальность — это система этнических констант, которая является той призмой, сквозь которую человек смотрит на мир.

Данное понимание проблемы близко классическим взглядам, выраженным А.Я. Гуревичем, который определял «ментальность» как «психический инструментарий», «духовную оснастку», «специфическую структуру сознания», «осознание людьми самих себя, природного и социального окружения»; как не сформированные явно, не высказанные эксплицитно, не вполне осознанные в культуре умственные установки, общие ориентации и привычки сознания; как расхожую психологию и миропонимание, способ мировосприятия.

Существуют и другие удачные определения, которые автор в большой мере разделяет. Исследований, которые бы ставили во главу угла заявленную в заголовке проблему в отношении казаков, пожалуй, нет. В тех работах, которые так или иначе затрагивают этот вопрос, обычно довольно безосновательно и расплывчато отмечается уникальность казачьей психологии, которая, к тому же, наделяется всеми возможными положительными качествами; или так же априори утверждается отсутствие какого-либо своеобразия ментальности казаков. В энциклопедических и учебных изданиях , к примеру, отмечается, что казачий народ, как целое, отличает деловитость, аккуратность, устойчивый быт, стремление к сытой жизни, культ крепкого хозяина и чувство собственного достоинства.

Для исторической памяти самих казаков характерны представления об общей судьбе и родстве казачьих войск, едином образе жизни. Важным компонентом традиционного сознания казаков является представление о личной свободе казака и независимости своего войска, традиционная организация которого считалась гарантией свободы и всеобщего равенства. Особое место занимают представления казаков о своих традициях, среди которых они выделяют, прежде всего, свободолюбие, преданность воинскому долгу, коллективизм (точнее, корпоративизм), взаимопомощь, физическое и нравственное здоровье, веротерпимость и другие. В то же время необходимо сказать. Что казачьи традиции общинного землепользования и традиционного быта (по мнению целого ряда исследователей носят патриархальный, глубоко антиличностный характер.

Точнее, на наш взгляд, было бы говорить о явном приоритете общинных, корпоративных ценностей над личностными. Особенности происхождения и положения казачества привели к формированию такой ментальной черты как двойственное отношение казаков к центральному правительству и власти вообще. С одной стороны, отдаленность от центра, длительное отстаивание своей независимости; с другой стороны, привилегированное, особое положение, близость к главе государства, специфичность образа жизни привели к формированию как «хронической оппозиционности» и противопоставлению себя государству так и противопоставлению другим группам населения. П.Н. Лукичев и А.П. Скорик (Новочеркасск) , используя широко известный гумилевский термин, считают определяющим качеством ментальности казачьего народа некую суперпассионарность, которую они определяют как «способность к совершению действия, вплоть до самопожертвования, ради отвлеченной идеи».(В другом контексте от этом же говорил Д.С. Лихачев: «…безотчетное стремление отдавать всего себя какому-либо святому делу…») .

По их мнению, «полиэтническое казачество вбирало в свои ряды пассионариев со всех краев, областей и кочевий, а это обусловливало становление суперпассионарного психологического склада характера и развитие способностей этих людей к сверхнапряжению («богатыри», «гулящие люди» и т.п.)» . Чрезвычайно интересны последние исследования профессиональных психологов в «горячих точках» постсоветского пространства (Приднестровье, Абхазия), раскрывающие этнические поведенческие стереотипы «поля боя» казаков. Эти стереотипы безусловно являются важнейшими ментальными характеристиками. Оказалось, что так называемые «эксцессы поля боя» казаков «не оставляли ни при какой ситуации своих убитых и раненых, принимали условия боя в качестве нормальной среды обитания, [демонстрировали] …пароксизм безумной храбрости» и т.п.

Культ старшинства, отдельность мужской и женской сферы семейно-бытовых отношений, культ воинственности, удальства и молодечества безусловно указывают на схожесть некоторых ментальных особенностей казаков и адыгов (как и всех других северокавказских горцев).

Эта схожесть, скорее всего, не заимствование, а общая характерная черта всех традиционных обществ, связанная с «военно-полисной организацией общества», общей традиционностью культуры, «доминирование форм коллективной жизни, дистанцированностью <…> от власти и геополитическим положением».

По нашему глубокому убеждению, стержневой казачьей ментальной идеей является отождествление мужчины и воина. Что красноречиво говорит о принадлежности казаков к так называемой традиционной (архаической, патриархальной) культуре. Оружие для казака — необходимый атрибут полноценного, свободного человека. Не случайно, праздничная одежда казака — военная форма. По мнению И. Яковенко, которое выглядит весьма правдоподобным: «В менталитете казаков войны сохраняет образ совершенно отличный от того, который сложился в современном обществе». Подтверждение этому — заметное участие выходцев из казачьих регионов в войнах и конфликтах оп Приднестровья и Абхазии до Югославии. Для представителей современной цивилизованной Европы и Америки война — это беда, несчастье. Для казака неустранимый момент бытия, «религиозное действие, праздничное действие, своеобразная инициализация».

Примечания и литература: 1.Герасимов И.В. Модернизация России как процесс трансформации ментальности // Российская история: проблемы ментальности. Тезисы докладов научной конференции. Москва. 4-6 октября 1994. М., 1994. С. 10 2. См.: Лурье С.В. Историческая этнология: Ученое пособие для вузов. М.: Аспект Пресс, 1997. С. 228. 3. См.: Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984. С. 9. Его же. Изучение ментальности // Советская этнография. 1988. №6. С. 17.